(панельная дискуссия на Международном экономическом форуме в Астане – публикация в журнале «Банки и деловой мир» № 6 – 2012)
Несколько слов о том, почему мы решили более подробно дать эту панельную дискуссию. кому-то может показаться, что нет смысла обсуждать некую гипотетическую «валюту развития» в пору, когда и с актуальными валютами на рынке — полная чехарда. Но более прозорливый и любознательный читатель поймет, о чем идет речь. разумеется, не только и даже не столько о какой-то новой денежной единице, глобальной или резервной… речь — о нашем с вами будущем, о том, по какому пути пойдет человечество, да, ни много ни мало, а именно вся земная цивилизация. Поэтому читайте, обдумывайте, вступайте в дискуссию — именно в спорах рождается истина.
У истоков валюты развития
Юрий Громыко,
директор института опережающих исследований имени Е.Л.Шифферса, действительный член РАЕН, профессор
На наш взгляд, сущностные причины текущего мирового кризиса нельзя устранить в рамках того языка, который доминировал последние 30 лет. Необходимо выйти за рамки экономизма, ключевым концептом которого является понятие роста.
Оргкомитет Астанинского экономического форума инициировал такую форму интеллектуальной интеграции экспертов различных стран и взглядов, которая ставит целью создать прецедент «инсталляции» нового языка, позволяющий перешагнуть узкодисциплинарный язык экономизма. Ключевой концепт нового языка — развитие: естественный цикл воспроизводства деятельности, который складывается не сам собой, а целенаправленно планируется.
Управление развитием — это всегда возможность инициировать эпицентр, связанный с введением новой прорывной технологии массового употребления, которая затем начинает распространяться и тиражироваться в целом ряде отраслей. Важнейшее требование такого подхода — необходимость определить тип и класс предмета действия, который бы являлся базовым для возможного договора основных международных субъектов. На наш взгляд, такой платформой может стать Трансъевразийский коридор развития, включающий в себя сети разнотипных инфраструктур, новые технологические решения, формы транспорта, наконец, новые формы поселений и занятости их жителей. Элементы такой платформы предстоит спроектировать и реализовать.
Заинтересованы в этом все основные цивилизационные группы стран. Выступающий как восстановление системы Великого шелкового пути, Трансъевразийский коридор строится на основе интеграции евразийских инфраструктур. С этой точки зрения он логично соотносится с представленным недавно проектом интеграции инфраструктур Латинской Америки и другими аналогичными предложениями, что позволяет представить его как основу формируемой общепланетарной системы коридоров развития. Она призвана стать новой зоной порождения общественного богатства и не вытекает из привычки приватизационного присвоения. Более того — вообще лежит вне рамок экономизма.
Чтобы запустить этот процесс, требуются инструменты оценки: специальные деньги, которые оценивали бы и масштаб замысла, и форму его реализации —прежде всего, включенность в проект важнейших государств мира.
И первый шаг к этому — переход к корзине валют. Их взаимное сосуществование позволит выявить особенности и достоинства каждой из входящих в корзину экономик, их тяготение к тому или иному типу общественного богатства. Дальше могут рассматриваться условия интеграции этой корзины валют на основе новой проектной валюты.
В этом направлении также происходит определенное движение. Огромная и принципиально важная работа Клуба долгосрочных инвесторов позволила сформулировать общие требования к созданию новых финансовых инструментов (прежде всего — фондов) и общий тип решения в европейском пространстве, предлагаемый в качестве образца другим экономикам. Но использование инструментов, разработанных Клубом для преодоления мирового финансово-экономического кризиса, возможно при условии их применения группой стран, реализующих единые принципы развития. Однако сформировать такую коалицию стран пока не удалось.
В Соединенных Штатах сейчас широко обсуждают инфраструктурно-проектные облигации Build America Bonds (ВАВ), выпускаемые правительствами штатов и муниципалитетов при поддержке федерального правительства и освобождаемые от налогообложения прибыли. По существу это — «знание-деньги», не преодолевшие еще порок обычных монетарных суррогатов, однако явно движущиеся в эту сторону.
Следует отметить, что если основной смысл ВАВ и создаваемых европейских проектных бондов состоит в том, чтобы уменьшить стоимость заимствуемых денег, то назначение облигаций Трансъевразийского коридора развития в том, чтобы создать измеритель новой продуктивности, фактически — новой стоимости. Это и есть элемент валюты развития. Но состояться она сможет только в том случае, если в рамках коридора действительно будут создавать образцы новых технологий и производств, новые системы домохозяйств, которые начнут затем тиражироваться в системе национальных экономик.
Это новое качество является абсолютным прорывом к реальной и, подчеркну, ненасильственной интеграции разных экономик. Для ее осуществления необходим выход за рамки экономизма. Только таким образом можно сделать шаг к развитию, которое включает в себя и интегрирует развертывающиеся возможности продвижения в будущее практически всех стран земного шара. Поэтому, выстраивая Трансъевразийский коридор развития, нам очень важно понимать, как складывается интеграция и инфраструктурное развитие стран Латинской Америки, в соответствии с какими принципами осуществляется индустриализация Китая, как развивается Индия, куда движутся США.
Соответственно, и в том, что касается валюты развития, основная идея — завести определенный тип операций планирования в саму их структуру, чтобы «чип» планирования был прикреплен к типу функционирования облигаций. Так понимаемые проектные деньги являются своего рода выстраиваемым социально-цифровым, проектно-финансовым институтом.
А значит, их счетность (в отличие от расчетности) лежит в определенных знаниевых процедурах: одно дело — расчет известного товара и совсем другое — расчет фрагмента принципиально новой инфраструктуры, в создании которой используются новые технологии.
На наш взгляд, сложившиеся сегодня предпосылки — реальная возможность появления особого типа проектных денег под финансирование Трансъевразийского коридора развития как интегрированной инфраструктурной системы. Само включение в разработку и создание этого объекта разных стран обеспечивает мощнейшую сеть гарантий. И вполне возможно, что проектные облигации станут реальным шагом к формированию валюты развития — не оторванной от предмета финансирования, а создающей необходимые условия его создания.
Система, построенная на принципе долга, себя изжила
Джеффри Соммерс
профессор университета Wiskonsin-Milwaukee
Второй закон динамики гласит, что всякий процесс достигает своей кульминации и, в конце концов, коллапс наступает. Я думаю, что сейчас система, построенная на принципе долга, исчерпала себя и стала нежизнеспособной.
Чтобы подтвердить мнения, высказанные другими ораторами, хотел бы озвучить свою точку зрения на то, что такое деньги вообще, как представлен труд и как построить глобальную экономику, — хотя в разных странах мира мы так и не можем добиться полной занятости населения.
Огромные резервы производительности и добавочной стоимости необходимо запустить в действие путем внутреннего созидания и устранения угроз экономике, напротив, расширяя ее границы.
Хотел бы более детально остановиться на том, как мы дошли до жизни такой, дожили до сегодняшних проблем. Тридцать-сорок лет назад, во время другого кризиса, было принято решение, чтобы восстановить систему доходности путем снижения заработной платы во всей мировой экономике. И единственным способом, который можно было применить, оказалось снижение величины долга.
С одной стороны, это неплохо, но с другой — такая мера снижает заработную плату. А откуда же тогда будут деньги поступать? Правительство приняло на себя ответственность снизить потребность в капитале. На самом деле это оказалось очень трудным решением, и мы увидели определенный сдвиг — была объявлена война долговым обязательствам, точнее, подмена их частными долгами в масштабе мировой экономики.
Этот сдвиг оказался слишком серьезным, чтобы финансировать частное кредитование, — это оказалось далее невозможным. И тогда снова вернулись к государственным долгам, чтобы поддержать определенную экономическую деятельность. И вновь обратились к восстановлению частной собственности — проще говоря, надуванию «мыльных пузырей». Теперь наконец-то поняли, что слишком далеко зашли с этой моделью, но — не знаем, что с ней делать.
Итак, необходимо перейти к системе, которая более полагается на создание внутреннего продукта, и добиться полной занятости населения. Решение всех этих проблем откладывать больше нельзя, иначе мы усугубим кризис и все усилия будут потрачены впустую. Нельзя допускать, чтобы был труд, который невозможно использовать, так же, как и богатства, которые невозможно употребить на пользу. Капитал всегда необходимо использовать для роста — как настоящего, так и будущего.
Получать за экспорт надо в своей валюте
Генри Лью
председатель инвестиционной компании Liu Investment Group,
профессор университета Миссури, Уханьского университета науки и технологии
Начиная с конца «холодной войны», мы перешли с развития внутренней экономики на международную торговлю. и здесь, конечно два основных момента: рынок и валюта. сегодня меньше инициативы для развития внутреннего производства. Нет возможности развивать экономику внутри страны без привлечения иностранных капиталов.
Внешняя торговля инициирует широчайшее применение вашей валюты, поскольку то, что вы зарабатываете, — не ваши личные деньги, это деньги, которые являются международными и позволяют контролировать внешние рынки. Рынок нефти, например.
Если доллар является валютой, за которую продается нефть, это очень мощный рычаг. Но если вы, прилагая усилия, чтобы развивать внутреннее производство, экспортируете продукцию за доллары, это — неправильно.
Нужно, чтобы экспортная продукция оплачивалась вашей собственной валютой.
Скажем, в Китае экспорт идет на доллары, и это большая проблема для страны. Китай хочет перевести экспорт в юани, потому что если вы будете получать доходы от экспорта в своей национальной валюте, все нагрузки передвинутся в ту страну, которая потребляет вашу продукцию.
В настоящий момент Китай хорошую продукцию продает за пустые бумажки, потому что очень трудно перевести китайские деньги в доллары. Это очень хитрые игры.
А как выйти из этого положения? Необходимо деноминировать свою валюту и перевести экспорт в юани. Если Китай сможет этого добиться, то достигнет очень больших успехов. В настоящее время частично такие процессы начались (думаю, что и с Казахстаном тоже в юанях идет расчет). Но вопрос этот и технологический, и технический. Надо будет перестроить условия ведения внешнеторговых операций, потому что сейчас основная часть дохода от капитала зависит от очень низкого уровня заработной платы в Китае.
Это необходимо менять.
В связи с торговлей возникает два момента: рынок и отношения труда и капитала. Внутренний рынок для отношений не важен, зато очень важен для торговли.
Считается, будто бы для того, чтобы создавать рабочие места, необходим капитал, но это неправда. В настоящее время капитал идет в основном из пенсионных фондов, то есть из сбережений на будущее. В этом плане капитал является непродуктивным активом, но труд предоставляет возможность его активизировать. Нельзя такой капитал вкладывать в труд, труд нуждается в рабочем капитале.
Сегодня невозможно найти капиталиста, потому что люди, которые сейчас контролируют капитал, пользуются главным образом средствами пенсионных фондов, которые в свою очередь идут на это, чтобы получить больший доход.
Поэтому получается, что деньги откладываются таким образом, чтобы снизить уровень затрат в собственной стране.
Самое главное — знания и воображение
Лоренцо Карраско
председатель редакционного совета газеты Solidariedade Ibero-Americana,
основатель движения Ibero-American Solidarity Movement* (Бразилия)
…самое главное — это знания и воображение, то есть наша способность выдвигать новые идеи, новые перспективы.
Нам необходимо видеть свет в конце тоннеля — и увидеть его можно через современные, я бы сказал, транснациональные коридоры, которые способны объединить народы.
В качестве примера может служить Южно-Американский коридор, где реализуются разные проекты, особенно в области инфраструктуры.
Принципиальный вопрос — развитие Африки, ибо народы континента многие десятилетия страдали от колониальной политики. Нам необходимо освободить Африку в полном смысле этого слова.
Я думаю, мы должны выйти за пределы лишь финансово-экономического кризиса. Необходимо обратиться к культурологическим аспектам этого кризиса, выявить идеи, которые помогут нам преодолеть все эти трудности.
Нехватка справедливости — в общем-то, основополагающая причина событий в арабских странах, в Италии, Франции и др. Несправедливость, неравенство, высокий уровень безработицы…
Принцип, который представляет доллар, мы можем назвать принципом неравного распределения доходов. А мы должны стремиться к равенству, к справедливости, с тем, чтобы труд получал соответствующее вознаграждение.
Если мы рассмотрим проблему с монетарной точки зрения, то увидим, что многие институты не заинтересованы в защите справедливости. Главный же принцип должен базироваться на отрицании пережитков колониализма, все еще существующих в мире. Конечно, для этого нужны определенные полномочия, необходима сила, которая смогла бы все это осуществить.
Но эта сила всегда должна основываться на справедливости и равном доступе к ресурсам, на благополучии всех народов и чувстве справедливости и равноправия для всех людей во всем мире.
Как строить коридор
(Публикуется в сокращении)
Паоло Раймонди
экономист (Италия)
Не только мировая экономика, но и весь мир сталкивается сейчас с серьезными социальными, культурными и геополитическими вызовами.
После разрушения Берлинской стены и биполярной системы несколько лет мир жил с иллюзией, что однополярная модель с доминированием экономической и военной системы США останется надолго.
Сегодня — прежде всего, из-за американского финансового кризиса, реального состояния еврозоны и появления БРИКС — многополярная система стала неизбежной.
Любые попытки остановить этот процесс спровоцируют продление финансового и экономического кризиса в так называемом индустриальном мире, что вызовет рост глобальной политической и военной нестабильности.
С глобальным кризисом адекватно справляться не удается до сих пор. Все говорит о том, что мы вступаем в его еще более опасную стадию. Всего три факта. По сообщению Банка международных расчетов в Базеле, в июне 2011-го условная сумма внебиржевых деривативов перевалила за $708 триллионов (до краха Lehman Brothers она составляла $656 триллионов). Еще одно явление, слишком заметное, чтобы его игнорировать: что всего четыре американских банка в настоящий момент контролируют 96% всех внебиржевых активов, размещенных в Америке (4 года назад — 80%). Наконец за последние четыре года госдолг в прогрессивном секторе экономики в среднем вырос с 80 до 100% ВВП, а международная торговля, сельскохозяйственное и промышленное производство существенно сократились.
Общество и молодежь сейчас концентрируются на новых либо «потерянных» фундаментальных ценностях, на основе которых люди строят свою личную, семейную и общественную жизнь — в соответствии с гуманистическими принципами свободы, мирного сосуществования, уважения, счастья и общего процветания. Старые и новые формы доминирования, колониализма и расизма больше не смогут лидировать в организации жизнедеятельности общества.
Достижение идеалов справедливости возможно лишь при условии, что б’ольшая часть населения мира, в настоящий момент прозябающая в нищете, сможет участвовать в глобальном развитии, разделив его плоды и общественные блага в виде лучших стандартов жизни, рабочих мест, здравоохранения, образования и культуры.
Такое развитие возможно только при условии осуществления новой научно-технологической революции и появления новых современных форм разделения и организации труда.
Исходя из этих соображений, я поддерживаю подход, заключающийся в четком разделении понятий «рост» и «развитие». Рост — это устаревший механический и цифровой подход к обсуждению экономических и других процессов. Развитие же подразумевает концепцию глубинных инноваций и целевую переориентацию на конкретный достигнутый результат.
И для того, чтобы ответить на вызовы развития тех регионов, где проживает б’ольшая часть населения (Азия, Африка и Латинская Америка), чтобы вытащить мировую экономику из всеобщей затяжной рецессии и депрессии, нужно четко определить: что именно должно стать двигателем на пути оздоровления и развития.
Одним из таких двигателей является Транъевразийский коридор развития… Это не просто транспортная ветка, по которой могут перемещаться товары и люди. Коридор — нечто более сложное и далеко идущее. И рассматривать его надо с учетом проникновения вглубь территории на 100–150 километров, строительство современных высокотехнологичных городов, где будут созданы все виды новейших инфраструктур, что приведет к новой революции в области развития.
Еще Шелковый путь в давние времена был двигателем научных революций и новых технологий, вдоль него вырастали города, чьи университеты становились передовыми центрами культуры и науки, где создавали новые технологии и отрасли промышленности.
Этот коридор следует планировать так же, как мы планировали в прошлом космические исследования и высадку на Луну, зная и рассчитывая, что для всей Земли это станет научным прорывом и технологической революцией.
Но как рассчитывать инвестиционный процесс и его результаты в рамках этой инициативы развития? И что вкладывается в понятие валюты развития — вот самый интригующий вопрос. Уже в течение долгого времени просвещенные экономисты и общественные деятели пытаются найти альтернативу сугубо монетарному подходу в оценке экономических процессов (это видно уже в попытках по-иному рассчитывать и оценивать ВВП). Еще более сложная задача — обеспечить процесс развития там, где его основным стимулом является научный и технологический прорыв. Само понятие прорыва содержит элементы нелинейности и метастабильности.
Однако для экономических решений и экономических процессов нам абсолютно необходимы критерии оценки и расчета. Они могут быть сложными, но главное, чтобы они были реалистичными и точными. Без таких инструментов вряд ли представляется возможным планировать даже мелкие инвестиции.
Давайте, впрочем, рассмотрим необходимые шаги которые должны лежать в основе реализации Трансъевразийского коридора развития. Они не обязательно должны следовать один за другим, их можно предпринимать на различных стадиях процесса — иногда одновременно, а иногда на разных этапах.
• Прежде всего, надо изложить на бумаге концепцию — «великий замысел». Сначала как глобальный стратегический план, разделенный на несколько этапов. Это — задача для мудрых стратегов и профессиональных инженеров, стратегическая командная работа.
• Специальная команда должна подготовить перечень материалов, необходимых для осуществления разных этапов проекта. Он может оперативно меняться в процессе его реализации.
• Затем понадобится выработать видение способа финансовой оценки, необходимой для инвестиций на первом этапе проекта ТКР. Ее можно делать при помощи условных денежных инструментов (евро, доллар, рубль и пр.) — но только в качестве точки привязки.
• После того как будут определены размеры кредитов на год или более долгий срок, государства и компании, вовлеченные в проект, смогут определить квоты участия и разместить соответствующие активы в фонде ТКР — они могут быть как в форме ликвидного капитала, так и в иной форме. Руководство фонда будет нести ответственность за принятие всех операционных решений.
• Фонд выпустит проектные облигации ТКР — чтобы завоевать широкую поддержку и привлечь долгосрочный капитал от частных долгосрочных инвесторов. Номинальная стоимость облигаций может быть выражена в новой валюте, созданной на основе корзины валютных единиц, установленной странами-участницами.
• Фонд ТКР представит перечень технологических инвестиций и работ по различным сегментам проекта. Разные компании смогут подать заявку на участие в проекте и предложить свои возможности и ресурсы. Предпочтение следует отдавать сетевым высокотехнологичным компаниям.
Все эти этапы нужно планировать и организовать с большим запасом гибкости, с учетом использования передовых технологий и с заложенными ресурсами для стимулирования научно-исследовательской деятельности и поддержки развития новой научно-технологической революции. Поскольку в центре проекта — материальный и человеческий фактор, особое внимание нужно уделять вложениям в создание новых городов, образовательных центров, культурных объектов и учреждений здравоохранения.
Мы можем также использовать «валюту развития» как набор критериев и параметров измерения, а не просто как валютную единицу вроде доллара или евро.
…Чтобы обеспечить лучшее представительство мировой экономики, найти альтернативу монетарной системе на основе доллара, которая в одиночку уже не справляется с обеспечением устойчивости мировой торговли, резервных и денежных операций, введение корзины валютных единиц могло бы стать лучшим прецедентом для начала более масштабной денежной реформы.
Глобальные перспективы проектного финансирования
(Публикуется в сокращении)
Эдуардо Ревильо
глава группы по экономическим и статистическим исследованиям Cassa Depositi e Prestiti,
советник министра финансов Италии
Потребность в долгосрочных инвестициях будет расти высокими темпами во всем мире. Объемы проектной и инфраструктурной задолженности достигли уже $350 миллиардов, прибавляя ежегодно на протяжении последних лет по 15%. в связи с продолжающимся приростом населения в мире, индустриализацией новых рынков и потребностью развитых рынков в замене устаревшей инфраструктуры, необходимость проектного финансирования будет только увеличиваться.
Подсчитано, что более $50 триллионов капиталовложений понадобится для строительства дорог, водоснабжения, энергетики, аэропортов, телекоммуникаций и железных дорог только в странах ОЭСР с 2010 по 2030 год. Для этого нужна большая государственная работа и финансирование на глобальном уровне. Но если потребность в капитальных вложениях будет расти, объемы сбережений могут не справиться с нею. Это значит, что стоимость проектов повысится и на мировых рынках обострится конкуренция в привлечении сбережений для инвестиций. Вот почему необходимо создать наиболее благоприятные условия для поддержки долгосрочных вложений.
Однако европейский и мировой рынок проектного финансирования испытывают сложности. Я утверждаю, что этот кризис в основном касается европейской банковской системы. Исторически сложилось, что 90–95% всех кредитов на проектное финансирование предоставляют банки. В частности, в Европе они до сих пор покрывают две трети мирового рынка в этом секторе.
После кризиса они значительно сократили кредитные инициативы. Это случилось в результате введения Базеля III и в связи с возросшей стоимостью финансирования. Новые нормы устойчивости Базеля III не стимулируют долгосрочные инвестиции, которым требуется больший спред. Банки сокращают объем взвешенных по риску активов — «знаменателя» удельного капитального коэффициента, вместо того, чтобы увеличивать его «числитель» — капитал. Предполагается, что в ближайшие 1,5–2 года активы европейских банков сократятся на 2/3 миллиарда евро. Не помогают и новые коэффициенты ликвидности, и долгосрочные колебания курса обменных операций…
Банковский рынок проектного финансирования открыт для новых вложений, но срок их погашения и объемы существенно сократились: до 7–8 лет и максимум до 2 миллиардов евро. Внятный же план рефинансирования через рынки капитала так и не разработан. Стоимость выросла на 250–350, а для проектов более низкого качества — до 500 базисных пунктов. На рынке синдицированных кредитов мало кто готов принять гарантийные риски, поэтому обычной практикой стали «клубные» сделки. Отдельные банки все чаще пытаются продать свои портфели на вторичных рынках…
По сути, действующими долгосрочными игроками в этом секторе остаются лишь крупные европейские банки развития, но в одиночку они действовать не могут. Поэтому, объединившись в Клуб долгосрочных инвесторов, они при-влекли сюда и другие структуры, создав несколько фондов, в том числе уже успешно действующий Marguerite Infrastructure… Подобные фонды способны эффективно финансировать инновационный и быстрорастущий малый и средний бизнес.
На наш взгляд, ЕС и его участники должны поддерживать частное финансирование и государственно-частное партнерство при помощи налоговых льгот, гарантий и других инициатив, направленных на сокращение нормативных нефинансовых рисков. Налоговые льготы, повышающие привлекательность инициатив, могут служить целям роста и фискальной консолидации: если их размер не будет превышать бюджетные поступления за вычетом эффекта замещения.
Схемы государственных гарантий и налоговых льгот необходимы для успеха инициативы, касающейся проектных облигаций. Их рынок зародился в середине 1990-х, существенно, до $26 миллиардов, вырос среди высокорейтинговых узкоспециализированных страховщиков, развалился в 2008-м — вместе с исчезновением таких компаний, но затем возродился и в 2011 году достиг объема в $16 миллиардов. Уже в 2010–2011 годах заключено много крупных сделок со сроком погашения до 25 лет, а облигации инвестиционного класса прибавили в цене от 200 до 400 базисных пунктов (что сравнимо с размером банковского долга, однако здесь инвесторы более долгосрочны).
Есть два типа проектных облигаций: те, которые непосредственно выпускают проектные компании (это характерно для Евросоюза), и те, что выпускают в США непосредственно муниципальные и государственные органы, имея существенные налоговые льготы. Так, в 2008–2009 годах в соответствии с принятым Бараком Обамой планом оздоровления экономики выпущены облигации «Построй Америку» на сумму в $200 миллиардов. А вот облигаций, эмитируемых проектными компаниями, в США менее чем на $3 миллиарда.
Инициатива по проектным облигациям, разработанная Евросоюзом вместе с Европейским инвестиционным банком, имеет ключевое значение для оздоровления европейской экономики и инфраструктурных инвестиций.
Более того, новый рынок проектных облигаций ЕС и сокращение объемов банковских займов в этом секторе дает необходимую возможность привлечения институциональных инвесторов, особенно с учетом долгосрочности проектных и инфраструктурных активов. Сегодня институциональные инвесторы прямо или косвенно уже финансируют около 40% инициатив по проектному финансированию. Инфраструктурные облигации представляют собой «класс активов», который прекрасно подходит под требования фондов страхования жизни, пенсионных фондов и ФНБ. И такая тенденция, вероятно, будет ра-сти — в частности, в Европе.
…Чтобы укрепить в Европе долгосрочные инвестиции, нужно переформулировать нормативную базу, которая сегодня делает их невыгодными. Речь не об ослаблении основ финансовой устойчивости, а о поиске решения, способствующего финансированию экономического развития, без которого финансовая стабильность сама рискует завтра оказаться под ударом. И хотя общий консенсус по этому вопросу достигнут, но чтобы перейти от слов к делу, понадобится еще много усилий. Настали времена, когда Европа, наконец, делает шаг в правильном направлении.
Мы все — в одной лодке
(Публикуется в сокращении)
Гвидо Фоллони
президент итальянского института по вопросам Азии и средиземноморья ISIAMED
Финансовый кризис — болезненное проявление конца парадигмы, в рамках которой поддерживались отношения между нациями и народами в XIX и XX веках. Все эти годы мировой системой управляла логика, основанная на концепции «центр — периферия»: центр развивался и процветал, эксплуатируя ресурсы периферии, хотя в людской численности она и преобладала, составляя 75–80% населения. Выживание порядка, остававшегося колониальным, было гарантировано еще почти на полвека разделением мира на два лагеря после второй мировой войны.
Нет смысла повторять, что кризис стал следствием недостаточной способности правящих кругов различных стран справляться с дисбалансами, что накопившиеся за долгое время перекосы приняли неуправляемые размеры. В любом случае, кризис, завершив прежнюю эру, открыл дорогу новой. Однако окончание однополюсного мира не обязательно означает возникновение мира многополярного, ибо может обернуться усилением протекционизма и стремлением к изоляции, что неизбежно ужесточит кризис реальной экономики.
Поэтому мер, предпринимаемых на национальном уровне, недостаточно для запуска экономики. Прежде необходимо восстановить веру людей в возможность надлежащего управления жизнью общества. Неизбежно, пусть и постепенно, придется приступить к решению основной проблемы — разработке новой модели развития.
Формулировка предложений, нацеленных на реформу общественного управления в мире, требует достижения двойной цели: во-первых, преодолеть устаревшие предрассудки о первенстве западных ценностей и западного контроля и, во-вторых, осознать перекосы и асимметрии, сопровождающие современное развитие рыночного капитализма. Внутренние связи, которые прослеживаются между этими перекосами и асимметриями, поддаются изменениям, что открывает новые возможности.
Термины «рост» и «развитие» — не простые синонимы, их всегда должна сопровождать, даже предшествовать им — концепция равновесия. Изменение модели развития, а с ней и новая эра, будут действительно достигнуты и отмечены новым равновесием, которое сложится взамен устаревшего и уже несостоятельного. Оно охватывает не только финансы, экономику, ресурсы, производство, технологию и потребление, но и демографию, права гражданства, социальное благополучие.
Способность и желание противостоять текущему кризису и неуверенность в ситуации, когда ясны пути развития и демократии, которые, наконец, определились намировом уровне, являются необходимой предпосылкой для построения системы, позволившей бы совершить окончательный переход к многополярному миру и сдать однополюсную модель навсегда в архив как несостоятельную. Исход этого процесса не предопределен и неизбежно приведет к основательной перетасовке карт.
Можно представить себе различные исходы данной ситуации. Дальнейшие перестановки в мировой власти от Атлантики до Тихого океана? Или создание азиатской зоны процветания? Или же более сбалансированное развитие событий, основывающееся на трех осях (трансатлантической, транс-тихоокеанской и евразийской)? Самыми разнообразными могут оказаться геополитические созвездия, которые станут предвестниками перехода к многополярному миру. Существует и риск того, что мир завтрашнего дня окажется децентрализованным хаосом… Очевидно, что без прямого или косвенного участия государств невозможно управлять кризисом и предотвратить его взрывное развитие, способное отбросить планету в неуправляемый хаос и опустошительный конфликт.
Управление кризисом требует одновременно и наличия воли государств и наднациональных механизмов, которые позволят действовать в более широком, континентальном и макрорегиональном масштабе за пределами каждой из стран.
Любой путь преодоления кризиса, рассчитанный на среднюю и длительную перспективы, избирающий в качестве приоритетных наименее травматичные и избегающие большого конфликта способы, должен тщательно следовать к сбалансированной эволюции происходящих процессов.
Рассмотрим в качестве примера демографическое развитие. Проблема старения населения станет одной из главных проблем первой половины нынешнего века, и с социальной, и с экономико-демографической точки зрения.
Она может ввергнуть в глубокий кризис системы социального обеспечения западных и целые социальные системы развивающихся стран, где социального обеспечения часто нет. Но еще больше, чем этот «пузырь», вырастет в среднеразвитых и бедных странах огромный «пузырь» работоспособного населения. Одним из главных вызовов следующему поколению становится способность создавать достаточное число рабочих мест с достойными условиями труда — чтобы выдержать напор людей, предлагающих свои услуги на рынке, количество которых в ближайшие десятилетия превысит полтора миллиарда.
…Нелегкий путь к надлежащему управлению обществом может опираться уже хотя бы на то, что в мире уже окончательно преодолена идеология нерегулируемого рынка как наилучшего рецепта для экономики и общества. И понимание того, что «все мы находимся в одной лодке». В поиске новой системы управления самым тяжелым этапом станет достижение результата путем переговоров, предшествующих конфликту, а не следующих за ним (как это было после Второй мировой войны, когда новый порядок был сформирован и продиктован странами-победительницами).
Поскольку наиболее слабой (экономически и политически) представляется бывшая до сего дня главной движущей силой и ставшая основой однополюсного мира трансатлантическая ось, необходимо избежать двух рисков: выбора коротких путей и реформаторской гигантомании.
Короткий путь — это искушение достичь договора между несколькими странами, тем самым подтолкнув оставшихся вне договора в направлении, откуда мы сейчас идем, — к миру, разделенному на две части: Китай и Америка против Европы и России.
Реформаторская гигантомания — это лихорадочное перестроение всей системы международных механизмов, которая может вызвать чрезмерные ожидания, не сопровождающиеся соответствующими инновационными идеями, с риском получить эффект бумеранга. О его итогах можно будет сказать лишь: «гора родила все ту же мышь».
Все три измерения: трансатлантическое, транс-тихоокеанское и евразийское — фактически сосуществуют и могут находиться в равновесии. Макрорегиональные явления, на которые они ориентируются, должны быть лишь дополнительными факторами, а не поводом для конкуренции. Каждая в свою очередь должна быть внутренне сбалансирована и уравновешена, становясь элементом нового развития и мировой стабилизации.
В этой перспективе новый Шелковый путь может стать соединительным мостом между атлантической и тихоокеанской осями, а не альтернативой им. Он предлагает широкие перспективы для экономики развития. Большие инфраструктурные проекты, которые он влечет за собой, могут стать стабилизирующим элементом финансовой и общественной сфер и придать новый толчок диалогу евроазиатских цивилизаций. В построении нового международного равновесия культурные и религиозные различия столь же важны, как и экономические факторы. История древнего пути, преодоленного Марко Поло, позволяет с оптимизмом смотреть в этом направлении…
США под бременем догм
Имон Финглтон (Япония)
…все убеждены в том, что мир меняется, и быстро меняется, но я хочу сказать, что он меняется даже стремительнее, чем вы думаете
Длительное время я живу в Токио, наблюдая за изменениями мировой экономики. Наблюдал и то, как американская экономика теряла свою привлекательность, а в настоящее время находится в упадке.
Например, один из последних самолетов Boeing — это воплощение высоких технологий — представляется всему миру как прекрасный экземпляр американского технического прогресса. Однако он на 70% сделан за рубежом, и только на 30% — в США. Б’ольшая часть высоких технологий — за рубежом. Крылья и хвост делают в Японии: революционная технология применения углеводородных волокон, которая впервые использована в коммерческой авиации. И это огромное достижение, потому что крылья гораздо легче, плюс огромная экономия топлива в расчете на пассажироместо.
Кроме того, обслуживание Boeing претерпело изменение. 747-й в начале своего запуска в серию на 97% был американским. Но суть в том, что, когда компания Boeing заключает контракты за границей, ничего обратно не возвращается — все передается за рубеж. Такие вещи, как крылья и другие элементы самолета, раз уж их отдали за рубеж, то никогда уже не станут американскими.
Америка теряет свою промышленность, свои производственные мощности и возможности. Когда они уходят за рубеж, вернуть их обратно крайне трудно.
В настоящее время США становятся второй мировой экономикой по объему и масштабу. Беда в том, что никогда, скорее всего, Америка не сможет выйти из тех проблем, которые испытывает сегодня.
Англоязычные люди, конечно, понимают, что там происходит. Американские средства массовой информации не смотрят на реальную ситуацию, внушая читателям и зрителям совершенно другие идеи. Например, последние два десятка лет они говорят американцам об упадке Японии, о том, будто страна эта потеряла 20 лет в своем развитии.
Это означает, что они просто не следят за развитием экономики вообще. Уже хотя бы потому, что как раз за эти 20 лет японцы достигли очень заметных успехов.
Да, последним «хорошим годом» был 2010-й, перед землетрясением, но в тот год дефицит сократился в три раза, по сравнению с тем, что был у Токио до кризиса. Так что Япония гораздо сильнее, чем когда бы то ни было, в отличие от Штатов.
В настоящее время дефицит платежного баланса США увеличился в шесть раз. Меры, необходимые для изменения нынешнего экономического курса, слишком болезненны для того, чтобы принять их в демократическом обществе. То есть главной проблемой является догмат…
Советский Союз не единственная великая держава, которую разрушил догматизм, — США тоже рухнут в результате догмы, которую они исповедают.
Авианосцы — или новый виток развития?
Михаил БАЙДАКОВ,
Председатель правления КБ «Миллениум Банк»
Хотел бы вернуться к некоторым тезисам коллег, которые уже прозвучали на нашей панели. Прежде всего к проблеме долга. впервые в истории она приобрела глобальный характер и стала гирей, тянущей ко дну все без исключения экономики мира. Даже благополучный Китай не может постоянно на нее не оглядываться и не соизмерять с нею свои действия.
Сегодня, после четырех лет, прожитых миром в условиях кризиса, хорошо понятна природа этого бедствия. А историю вопроса нам только что пошагово описал профессор Генри Лью. Результат же состоит в том, что конгломерат, привычно воспринимаемый всеми как «мировая экономика», на самом деле складывается из двух неравных составляющих. На 90% это — дутые виртуальные величины, сформированные деривативами и иными спекулятивными инструментами. И только 10% мировой экономики приходится на реальные сектора, производящие реальные товары, услуги и добавленную стоимость.
Можно, конечно, принять это как новую данность, соласиться с нею, и пусть каждый продолжает жить своей жизнью. Все четыре кризисных года, собственно, мир эту идею и пытается реализовать. Но, как видим, ничего не получается. И не может получиться. Потому что обе составляющие экономики теснейшим образом между собой связаны. Те, кто работает в системе дутых величин, получают, между тем, абсолютно реальные доходы. И происходить это может только одним способом: если доходы, полученные в реальном секторе, будут перераспределяться в пользу тех, кто занимается спекуляцией. Да, девять человек могут выстроить бизнес на спекуляции апельсинами. Но им никак не обойтись без крестьянина с грязными руками, который эти апельсины выращивает и который должен согласиться, чтобы результатами его труда кормились еще девять человек. Пока механизм перераспределения (все с большим, правда, скрипом) продолжает работать — выкачивая доходы реального сектора под все менее и менее обеспеченные бумаги.
В связи с этим хотел бы перейти непосредственно к теме нашей дискуссии. Один из главных ее вопросов: насколько и чем обеспечен доллар? Я не сторонник тех, кто уже сегодня хоронит экономику США. Это все еще весомая величина, но не она определяет реальную обеспеченность мировой резервной валюты. Теперь весомость доллара связана в первую очередь с приходом вовремя авианосца в нужную точку, возможностью залета крылатой ракеты в нужную «форточку» или применением иных силовых действий.
Является ли это теоретической идеей? Не думаю. Жизнь резко ускорилась, и мы получили возможность наблюдать, как складывается новейшая история. На нашей памяти начинался нефтяной бум и стали богатеть арабские страны.
Не только шейхи, но и целые народы — известно, насколько высока социальная составляющая в арабском мире.
И никому из тех, кто держит счета шейхов и их народов в своих банках, даже в страшном сне не приходила в голову мысль, что когда-нибудь эти цифровые записи, отражающие количество нефтедолларов на счетах, станут реальными деньгами. Хотите виллу, как в Голливуде? Пожалуйста. Роллс-ройс с бриллиантами? На здоровье. Но как только арабские страны заговорили о создании собственных университетов и технологий, о том, что нужно вкладываться в реальные проекты Юго-Восточной Азии — иными словами, попытались использовать нефтедоллары как инвестиционный ресурс (да еще и не в США!), — что произошло?
Тут же начались «арабские весны», быстро перешедшие в «арабские зимы».
Не забылся и аналогичный пример в Европе, уже ставший историей, — сербская война. Она началась в тот самый момент, когда европейцы приступили к введению своей общей валюты.
А что сейчас происходит в Европе? Опять борьба против евро: дабы сохранить доллар как главную ценность западной цивилизации. Но это лишь верхушка айсберга.
На самом деле удар направлен на развал Евросоюза, и цель здесь проста: убрать с мировой сцены тысячелетний опыт интенсивного и — особо подчеркну — пассионарного развития Европы, воплощенный в умение создавать на базе современных технологий не только крупные, но, что еще более важно, — малые и средние бизнесы. Исключительно важное умение, поскольку оборачивается оно новыми эффективными рабочими местами, а главное — придает людям уверенность в завтрашнем дне.
И этот тысячелетний опыт неумолимо требует возврата к реальным экономическим ценностям. В противном случае он будет беспощадно вычеркнут из мировой истории.
Вот почему переживаемый миром кризис нельзя свести только к финансам и даже к экономике в целом. Мы имеем дело с кризисом цивилизационным. И осознание этого крепнет как в Европе, так и в Юго-Восточной Азии, других точках земного шара. Соответственно, приходит и понимание новой реальности, сложившейся в мире.
Думаю, многие экономисты, советовавшие в свое время вынести производства (а с ними и технологии) в развивающиеся страны, сегодня локти кусают. Но сделанного не воротишь. Европейцы сейчас предпринимают отчаянные усилия, чтобы соскочить с «долговой иглы» и развернуть вектор в сторону реальной экономики. Убедительное тому подтверждение — Клуб долгосрочных инвесторов, созданный крупнейшими европейскими банками с государственным участием, успешно разрабатывающий финансовые технологии, позволяющие направить капитал в инфраструктурные проекты. Вместе с тем становится все более очевидным, что решить эту задачу в рамках одной только Европы невозможно.
Мировой центр развития сместился в Юго-Восточную Азию. Многие страны региона ведут интенсивные переговоры, чтобы выработать на основе этой новой реальности совместную позицию. Пока, похоже, их цели не ясны не только нам, но и им самим. Что, возможно, и к лучшему — есть время, чтобы понять логику процессов, которые сей-час происходят в регионе, да и свое место в связи с этим уяснить.
Между двумя полюсами — технологичной Европой и производственной Юго-Восточной Азией — пролегли Россия, Казахстан и другие страны бывшего СССР. Это замечательно, что мы обладаем большими запасами нефти, газа, воды и другими богатствами. Но главный наш потенциал — умение планово строить свою жизнь. Не планово считать: сколько нужно черенков деревянных для лопат металлических. Речь идет о технологиях постановки общественно-значимых задач на годы вперед, умении их интегрировать в единый комплекс и за счет этого достигать всем обществом поставленных целей. А конкретные способы реализации могут быть и абсолютно рыночными, когда государство берет на себя лишь функцию регулирования.
Осознание этих новых реалий и их соединение в общий потенциал, думаю, и есть тот исторический выбор, который могут сделать Европа, Юго-Восточная Азия и страны постсоветского пространства. И совсем не случайно так много внимания в нашей дискуссии было уделено рассмотрению проекта Коридора развития. Это первая достаточно проработанная задача, которая по масштабам, сложности, инновационному наполнению адекватна вызовам мирового кризиса. В одиночку ни одна из трех сторон не способна с нею справиться. А значит, возможен только паритет интересов, и несправедливость, основанная, как это было недавно, на использовании дешевой рабочей силы, — изначально неприемлема.
Есть и другие достоинства, но мне бы хотелось особо выделить методологическую составляющую, которая вытекает из конкретности проекта. Уже на нынешней стадии работа над ним четко разворачивается в конкретные подзадачи и коммерческие бизнес-процессы. Необходимо создать скелет — транспортную систему, дать кровь — энергетическую систему, обжить прилегающие территории — архитектурно-строительный блок, обеспечить социальное развитие — здравоохранение и образование.
Каждая из подзадач распадается на цепочки еще более узких проблем и еще более конкретных бизнес-процессов, требует активного технологического обмена. Проект объективно будет востребовать самые современные, в том числе инновационные решения, а связанные с этим взаимоотношения представителей трех самобытных регионов Земли будут рождать подходы и алгоритмы, которые лягут в основу парадигмы нового этапа развития. Мы не решим задачу создания единого евроазиатского цивилизационного пространства, да и не надо ставить подобного вопроса. Но создание единого социально-экономического пространства вполне возможно.
Чтобы не быть голословным, приведу аргумент, близкий и понятный участникам дискуссии. Задача построения финансового инструментария для Коридора развития неизбежно активизирует разработку критериев новой счетности и единого измерения эффективности процесса развития. Серьезную поддержку в этом могут как раз оказать представители Юго-Восточной Азии: они не сводят все к сегодняшней выгоде, а большую ее часть относят на будущее. А если мы решим задачу единого измерения, то останется всего один шаг к пониманию новой валютной архитектуры.
Вот почему мне представляется, что путь, по которому мы идем, не сводится лишь к теоретическому поиску. Это путь исторического и социального выбора. Альтернативой ему в лучшем (не силовом) случае станет переход стран евроазиатского пространства в фактическую новую колониальную зависимость от хозяев авианосцев и крылатых ракет. А о сценарии худшего случая хотелось бы вообще не задумываться.
{jcomments on}
